Золотой город - Страница 90

К оглавлению

Питер, поймав взгляд начальницы экспедиции, поднялся на ноги и направился к ней.

— Вы только поглядите на это. — Он продемонстрировал ей диковинного вида цветок.

— Что это?

Огромный бледно-кремовый рожок венчал собой зеленый стебель с тонким гладким корнем.

— Пять-десять лет тюрьмы, — со смехом ответил Холройд.

Нора недоумевающе уставилась на него.

— Это дурман, — пояснил Питер. — Видите, какой у него корень? С его помощью можно отлично ловить глюки.

— Ловить глюки?

— Да, растение обладает сильными галлюциногенными свойствами, — вступил в разговор Арагон. — Причем алкалоид концентрируется в верхней части корня. Шаманы некоторых племен имели обыкновение заглатывать эти корни целиком. — Он внимательно посмотрел на Холройда. — Вы, конечно, заметили, что дурман — далеко не единственное наркотическое растение в долине.

— Да, для любителей кайфа здесь просто «шведский стол», — кивнул Питер. — Кроме дурмана они могут отведать и грибов, и мескалинового кактуса.

— Любопытнее всего то, что три растения, о которых вы упомянули, — все они, кстати, произрастают здесь в огромных количествах — кое-где до сих пор используются индейскими знахарями. Их сочетание дает весьма мощный эффект. Человек совершенно перестает чувствовать боль и, пожалуй, даже не заметит, если в него выстрелить с близкого расстояния.

— Знали жрецы, где строить город, — заявил Смитбэк.

— Цветок тем не менее очень красив, — произнесла Нора.

— Как известно, привлекательная внешность часто бывает обманчива, — усмехнулся Холройд. — А растение скрывает в себе еще один сюрприз. Корень его содержит энзим, который человеческий организм не в состоянии переварить. Представьте себе, он выводится через поры кожи вместе с потом. Что до аромата, многие находят его восхитительным.

Нора бессознательно наклонилась и коснулась цветка носом. Свежесть и упругость растения граничили с сексуальностью, а запах оказался на удивление изысканным.

В следующее мгновение она похолодела, охваченная внезапным воспоминанием. Заброшенное ранчо, пустой дом, хруст битого стекла под ногами и запах, сладковатый цветочный запах, пропитавший ночной воздух…

Сзади раздались шаги. Обернувшись, Нора увидела Слоан, с фонарем и фотокамерой. Взгляды их встретились. Девушка подошла к ней, грациозным движением обняла за плечи и приблизила губы к самому уху.

— Простите, — прошептала она. — Вы были правы. Как всегда.

— Не будем об этом. — Нора с усилием возвращалась к реальности.

— Думаю, вы уже все сами поняли, — продолжала Слоан, чуть отстранившись. — Я плохо переношу подчиненное положение. Еще одна проблема, которой я обязана отцовскому воспитанию. Обещаю, больше этого не повторится.

— Я в этом не сомневаюсь, — кивнула Нора. — Мне тоже не следовало… упоминать про вашего отца. Забудьте мои слова.

Она повернулась к группе, все еще не в силах отогнать воспоминания о жуткой ночи в старом доме.

— Итак, мы будем действовать следующим образом. Сначала в киву войдем мы со Слоан, произведем первоначальный осмотр и фотосъемку. Затем — все остальные. Возражения будут?

Судя по хмурому виду Блейка, возражения у него имелись, однако он предпочел оставить их при себе.

— Отлично. Тогда приступим.

Участники экспедиции друг за другом поднялись по веревочной лестнице. Добравшись до города, они пересекли центральную площадь и далее проследовали по крышам первого яруса. Древняя лестница, сплетенная из оленьих жил, сохранилась превосходно. По ней группа достигла второго этажа. Перед ними в густой фиолетовой тени возвышалось огромное круглое сооружение — Великая кива. К стене ее оказалась прислонена еще одна лестница. Нора и Слоан быстро добрались до самого верха. Ступая по саманным кирпичам, Нора инстинктивно ощущала толщину, надежность и прочность крыши. Вход в киву, как и в любое сооружение подобного рода, имелся лишь один. Из круглого отверстия торчали два конца лестницы, исчезавшей в сумраке.

С пересохшим горлом Нора медленно приблизилась к темному зеву древнего строения.

— Давайте посветим.

Рядом раздалось шипение газа — Слоан зажгла фонарь. Робко склонившись над колодцем, они направили луч в нутро Великой кивы.

Лестница уходила вниз на глубину пятнадцати футов и упиралась в канавку, выбитую в камне для ее устойчивости. Слоан поводила фонарем. Пятно света колыхнулось туда-сюда, но сверху по-прежнему удалось разглядеть один голый пол. Диаметр сооружения составлял около шестидесяти футов, и стены его тонули в темноте.

— Идите первой, — предложила Нора.

— Я? — Слоан удивленно уставилась на нее.

В ответ та лишь молча улыбнулась.

Девушка проворно ступила на лестницу и протянула руку за фонарем. Спустившись еще ниже, она остановилась и направила луч на стены. Нора не могла разглядеть увиденного Слоан, однако, судя по выражению ее лица, кива таила нечто интересное.

Дождавшись, пока дочь профессора окажется на каменном полу, она набрала в грудь побольше воздуха и коснулась ногой первой ступеньки. Вскоре Нора стояла рядом со Слоан, изумленно озираясь по сторонам.

Круглые стены кивы сплошь покрывали восхитительные яркие фрески. Изображения оказались стилизованы, и ей не сразу стало ясно кто, или что именно здесь нарисовано. Наверху, под самым потолком, парили четыре гигантские птицы. Их распростертые крылья закрывали собой почти всю верхнюю часть стен. Глаза и клювы извергали зигзагообразные молнии. Ниже по бирюзовому небу плыли облака, орошавшие землю струями дождя. На облаках возлежал бог радуги. Его длинное тело растянулось по периметру кивы, а руки соприкасались на севере с ногами. По нижней части стен шел земной пейзаж. Четыре священные горы отмечали четыре направления — черная на севере, желтая на западе, белая на востоке, синяя на юге. Подобное обозначение сторон света до сих пор в ходу у многих племен, живущих на юго-западе американского континента. Фрески поражали тщательностью проработки деталей. Краски мерцали в свете фонаря, и казалось, будто их нанесли едва ли не вчера.